– Что ты здесь делаешь? – спросила я, пропустив мимо ушей его намеки.

– Ты разве не слышала, что сказал Лексингтон? Пора стать более ответственным и понять, что у моих поступков есть последствия. – Он насмешливо повторил слова ректора.

Я расстегнула рюкзак и достала оттуда ежедневник, пенал и папку с материалами оргкомитета.

– И ты вдруг решил прислушаться к чужим словам?

Я смотрела в глаза Джеймса и никак не могла прочитать его мысли.

– Но ведь у меня нет выбора, не так ли?

Я усмехнулась:

– Позавчера ты сделал свой выбор.

Он лишь пожал плечами. Видимо, тренер устроил Джеймсу взбучку, когда увидел на тренировке. Так ему и надо.

– И вот я здесь. Ты не рада? – Он наклонился и поднял что-то с пола – ручку. Должно быть, она выпала из рюкзака. Джеймс протянул ее мне. Этот жест показался довольно дружелюбным, я поперхнулась, не зная, что сказать.

– Наказание продлится всего семестр, Джеймс.

Выражение его лица изменилось. Он как будто перестал смотреть сквозь меня и теперь смотрел прямо в душу. В глазах заиграл огонь, обжигающий изнутри и вызывающий во мне трепет. От волнения стало покалывать в животе. Джеймс резко вернулся на место.

– Это не отменяет того факта, что я все это искренне ненавижу.

Сердце бешено колотилось, а он в это время, скрестив руки, сел на стул и стал смотреть в окно.

Не знаю, что он имел в виду под «этим». Связано ли это с тем, что ему запретили играть в лакросс, или что ему приходится проводить время в библиотеке. Или, может, он намекал на меня. Но я переживу.

Слишком много поставлено на кон, чтобы позволить избалованному богатому мальчику все испортить. Нам обоим нужно просто смириться с обстоятельствами, и чем раньше мы это сделаем, тем легче сможем пережить это время.

Не говоря больше ни слова, я повернулась к белой доске и записала повестку дня. Мне не давало покоя чувство любопытства: смотрит ли Джеймс сейчас на меня; но гордость не позволяла обернуться. К счастью, дверь в аудиторию открылась.

– Прошу прощения, наш домашний принтер заглючил, и мне пришлось задержаться, чтобы распечатать эссе, зато теперь оно у меня, и… – Лин оборвала фразу, увидев Джеймса.

– Приветик, – сказал он.

Интересно, он со всеми так здоровается? И преподавателям в Оксфорде тоже скажет «приветик», когда его пригласят на собеседование?

– А этот что здесь делает? – спросила Лин, продолжая смотреть на Джеймса.

– Отбывает наказание, – честно ответила я.

Джемс промолчал. Затем нагнулся, открыл сумку, достал оттуда записную книжку и положил перед собой на стол. Она была в черном кожаном переплете с тисненой витиеватой буквой «Б» – логотип компании «Бофорт». Определенно очень дорогая штука. Мы раз были в одном из их магазинов, когда подбирали папе новый костюм. Это случилось несколько лет назад, когда ему из-за аварии приходилось часто появляться в суде. До сих пор помню тот четырехзначный ценник, увидев который, мы, пробыв в магазине две минуты, начали незаметное отступление.

Рядом покашляла Лин. Застигнутая врасплох, я быстро отвела взгляд от Джеймса и разозлилась, что покраснела уже в который раз за сегодня. К счастью, Лин достаточно тактична, чтобы никак это не прокомментировать.

– Вот. – Она протянула файлик с листами. – Мое эссе.

Я достала свое из папки и протянула ей:

– А вот мое. Но его еще нужно доработать.

– Мое тоже, – призналась Лин. – Поэтому давай поторопимся. До завтра успеешь посмотреть?

– Конечно. Можем обсудить их после математики, там у нас есть свободный час. – Я тут же достала золотую ручку и записала в ежедневнике: «Прочитать и отредактировать эссе Лин».

– Я польщена, что мое имя написано особенной ручкой, – сказала Лин и улыбнулась. Улыбнувшись ей в ответ, я продолжила писать план на доске, пока подтягивалась остальная часть нашей команды. Все сдержанно смотрели со стороны на Джеймса, все, кроме Камиллы, которая чмокнула его в обе щеки.

Когда ребята собрались, мы начали обсуждение.

– Самый важный пункт на сегодня – второе мероприятие этого года, – лицо Лин просияло: – Хэллоуин.

Киран издал тихое и зловещее «Ух-хууу», и все засмеялись.

– Бал-маскарад в том году очень хорошо прошел, – продолжила Лин и открыла на ноутбуке слайд-шоу с прошлогоднего вечера. Она развернула экран и специально подняла его повыше, чтобы все могли увидеть фотографии.

– А нельзя просто сделать то же самое? – предложила Камилла. – Я к тому, что, если всем все так понравилось, это сэкономило бы кучу времени и сил.

– И речи быть не может. – Лин удивленно посмотрела на нее, на что Камилла лишь пожала плечами.

Я в это время переместилась к чистой части доски и написала заголовок: «Хэллоуин». И еще обвела его в овал.

– Сегодня мы должны выбрать стиль вечеринки, – объявила Лин. – Проведем мозговой штурм?

Ненадолго воцарилась тишина.

– Я знаю только, чего я точно не хочу, – начала Джессалин.

– Выкладывай. Так мы хотя бы обозначим границы, – сказала я и жестом велела ей продолжать.

– Не хочу ничего оранжевого. Черно-оранжевые декорации выглядят по-детски, это не для Макстон-холла.

Я кивнула и записала в правом верхнем углу доски «стильные декорации».

– А как насчет черно-белого? – предложил Дуглас, самый молчаливый член команды, поэтому его предложение меня приятно удивило. Я улыбнулась.

– Черно-белый – это слишком избито.

В аудитории воцарилась мертвая тишина.

Я медленно повернулась. Джеймс сидел, откинувшись на спинку стула, его расслабленная поза сильно контрастировала с напряжением, быстро заполнившим пространство.

– Что-что? – Лин как с языка у меня сняла.

– Черно-белый – это слишком избито, – повторил Джеймс так же сухо, как и в первый раз.

– Да это я и с первого раза услышала, – сквозь зубы процедила Лин.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Тогда я не понимаю вопроса.

– У нас мозговой штурм, Бофорт. Мы предлагаем идеи и записываем все, не комментируя, чтобы таким образом прийти к общему решению, – объяснила я как можно спокойнее.

– Я в курсе, что такое мозговой штурм, Белл, – заявил он и кивнул в сторону доски. – И скажу тебе, это делается не так.

– И это говорит человек, которому для хорошего настроения нужны стриптизеры.

– Я вызвал их только потому, что знал, какой унылой будет ваша вечеринка.

Никто ничего не ответил, но я буквально кожей чувствовала напряжение вокруг. Все, кроме Камиллы, уставились на Джеймса, но его это, казалось, не особо волновало. Он удивленно огляделся: